Мария Серова

По пути в утопию

Молодое советское государство в поисках
архитектурного символа
Процессы, обозначившиеся в советской архитектуре 20-х годов как проектирование и строительство нового социалистического быта, к тридцатым продолжают стремительно набирать обороты. Все архитектурные школы и проектные мастерские тех лет напоминают большой гудящий пчелиный улей, в недрах которого непрерывно идет поисковый рабочий процесс. Поиск – вот, пожалуй, главное слово, которым можно определить все многообразие дискурса, возникающего в сфере архитектуры 30-х годов. Поиск не только творческий, но поиск во многом геополитический или даже метафизический, поиск формы для еще не обозначившегося, но уже явно витающего в воздухе содержания. Архитекторы при помощи имеющегося у них арсенала средств вступают в диалог с политической верхушкой советской власти в попытке ответить на вопрос: каков образ будущего социализма и в какую форму этот образ должен быть заключен? Диалог осуществляется по схеме, налаженной еще в 20-е годы, – посредством проведения ряда архитектурных конкурсов самых разных масштабов и направлений. Но во всем этом многообразии постоянно прослеживается одно неугасающее желание – обрести некий символ, здание-икону, которое стало бы олицетворением перемен перед лицом не только нового социалистического государства и его «строителей», но ни больше ни меньше перед лицом всего мира. Первой пробой пера стал конкурс 1922 года на Дворец Труда, возведение которого планировалось на месте построенной позднее гостиницы «Москва» возле Манежной площади. Здание дворца по программе должно было сочетать в себе функции Дома Советов, Дворца съездов, дома культуры, театра, музея, гостиницы и много чего еще, одним словом, должно было стать главным зданием новой пролетарской культуры. Конкурс породил множество интереснейших предложений, а также вызвал большой резонанс в профессиональной сфере, хотя об осуществлении такого масштабного проекта в те годы можно было только мечтать.
Конкурсный проект Дворца Труда, 1-я премия
Архитектор Н. А. Троцкий
Конкурсный проект Дворца Труда, 3-я премия
Архитекторы А. А. Веснин, В. А. Веснин, Л. А. Веснин
В 1934 году тема здания-символа снова получает толчок к развитию в конкурсе на проект здания Наркомата тяжелой промышленности на Красной площади. Конкурс предполагал возведение здания Наркомтяжпрома на месте поныне стоящего, никем не тронутого здания ГУМа, а также разрешал снос исторической застройки нескольких кварталов до самой площади Дзержинского (ныне – Лубянской площади). Само расположение конкурсного объекта – Красная площадь, непосредственная близость к мавзолею В. И. Ленина, а также попытка «выкорчевать» дух старой Москвы и ее улиц намекают архитекторам-участникам на идеологическую важность комплекса, на его сильную политическую ангажированность, которая в первую очередь предполагает размышление над формой и образом этого символического комплекса. Первый этап предстает этаким парадом авангардных идей, творческим многоголосием, в котором архитекторы еще не нащупывают, не могут угадать тот самый лейтмотив выстраивающейся политической вертикали власти. Вот некоторые проекты первого этапа:
Во втором и третьем этапах, проходивших в 1935-1936 годах, происходит отбор участников, наиболее верно почувствовавших направление движения, а их проекты претерпевают радикальные изменения. Происходит также смена локации объекта, с Красной площади он перемещается на территорию Зарядья. Проект Александра и Виктора Весниных, выполненный уже в соавторстве с С. Лященко, теперь выглядит так:
Видно, что основной объем обретает стремление к центричности, в форме проявляется ступенчатость, подчеркивается доминантность вертикали. Данные метаморфозы очень наглядно отражают процесс вертикализации в структурах власти страны, и то, как этот процесс был понят архитекторами.

Но апогеем этих двух процессов – метаморфоз власти и их архитектурного отражения – стал еще более масштабный и многоэтапный конкурс на проект Дворца Советов, возведение которого предполагалось на месте взорванного в 1931 году Храма Христа Спасителя. Построенный в 1839-1883 годах по проекту архитектора К. А. Тона храм в короткое время стал одной из центральных столичных культурно-религиозных площадок. Факт уничтожения этого дореволюционного социокультурного центра стал отправной точкой на пути к воздвижению центра нового – политического, культурного и в первую очередь символического. Символическую роль Дворца Советов довольно трудно переоценить – ему действительно уделялось чрезвычайно много внимания со стороны аппарата власти. Нагнетание пафоса началось с самого момента объявления о старте конкурса на страницах газеты «Известия» в том же 1931 году. Первый его этап, как и в случае с Наркоматом тяжелой промышленности, стал попыткой нащупать, уловить образ, а также в соответствии с этим уточнить саму конкурсную программу. Но искомым был уже не просто образ эпохи, равно как и не просто символ нового, шагающего вперед государства, смотрящего в будущее; шел поиск образа такого государства, для которого светлое будущее уже наступило, свершилось раз и навсегда.

Масштабы самого конкурса соответствовали всей степени пафоса заложенной в него идеи: первый этап его был открытым, а количество участников не ограничивалось.

Среди полученных жюри работ были как работы мэтров иностранной архитектуры, так и работы простых людей, не имеющих профессионального образования и зачастую далеких от мира архитектуры.

Вот несколько конкурсных проектов:
Во второй этап конкурса, состоявшегося в 1933 году, были приглашены 5 участников:

- Б. М. Иофан
- В. А. Щуко, В. Г. Гельфрейх
- В. А. Щусев, И. В. Жолтовский
- А. А. Веснин, В. А. Веснин, Л. А. Веснин
- К. С. Алабян, А. Г. Мордвинов, В. И. Симбирцев, Я. Н. Додица, А. Н. Душкин,
А. В. Власов

Далее последовательно представлены их конкурсные проекты:
По итогам этого этапа за основу будущего Дворца Советов был взят проект Бориса Иофана, остальным архитекторам предлагалось стать консультирующими специалистами. В итоге разработанный к 1934-35 годам проект, выполненный Иофаном в соавторстве с Щуко и Гельфрейхом, имел следующий вид:
Затем проект снова был отдан на доработку и таким предстал он в 1937 году:
Но и этот вариант не был окончательным. Процесс совершенствования финальной формы нельзя было прекратить хотя бы потому, что тогда мечта стала бы реальностью, а, следовательно, приобрела бы неотъемлемые, присущие реальным объектам черты, а вместе с тем – неизбежно – и недостатки. Процесс перехода из умозрительной плоскости в реальный объем был, скорее всего, даже идеологически невозможен, настолько приумножился в процессе проектирования сакральный смысл этого сооружения. Его форма, отражающая ступенчатое восхождение по вертикали к вождю социалистической революции – Ленину, стала своеобразным недостижимым идеалом, по сравнению с которым любое реальное сооружение становилось лишь скромным призраком, отголоском той «первоформы». Дворец Советов стал апогеем утопической мысли тридцатого десятилетия XX века, подвел своеобразный итог многолетней стройке социалистического государства. И его невоплощенная форма, так и оставшаяся на бумаге, сама по себе уже монумент эпохе, плод труда абсолютно творческой мысли многих и многих людей, среди которых не только архитекторы и политики. Это оптическая призма, и если взглянуть через нее под определенным углом, можно увидеть всю эпоху как на ладони. Главное – знать, как посмотреть.
Кадры из фильма «Новая Москва». Режиссер Александр Медведкин. 1938 год
Автор: Мария Серова
Текст впервые был опубликован в iPad-версии журнала «Тогда», Котлован, 1930-е

Подпишитесь на нас: ВКонтакте, Фейсбук, Инстаграм.
Смотрите также:
Made on
Tilda